Чудо на задворках или как Черновцы научным центром Австро-Венгрии стали
Черновицкий университет был местом работы и учебы выдающихся людей разных национальностей
Интересные факты из истории Черновицкого университета – престижного вуза на задворках империи
В начале XX века, где-то между 1909 и 1911 годами (точную дату история не сохранила) в Черновцах произошла необычная дуэль. По одну сторону барьера стоял университетский библиотекарь, по другую – профессор политической экономии. Предметом спора было не сердце прекрасной дамы, а вполне служебный вопрос — право студентов на доступ к библиотечным книгам. Пуля профессора задела оппонента, библиотекарь проиграл и вынужден был уступить.
Имя победителя знает каждый современный студент-экономист – это Йозеф Шумпетер, автор известного научного труда "Теория экономического развития". В 26 лет он стал самым молодым профессором Австро-Венгрии – такое было возможно только в Черновицком университете. Впрочем, этот Университет, чудом появившийся на задворках огромной империи, обойдя Зальцбург и Триест, отметился и другими нововведениями.
Имперский тендер
Путешествующие по Германии знают, как хвастают немецкие города своими университетами. Мюнстер, Марбург или Хайделберг с гордостью называют себя Universitätsstadt. Учебное заведение такого ранга – это всегда престижно. Подобную гордость имеют полное право примерить на себя и Черновцы, город с одним из самых старых университетов Украины (открыт в 1875 году) и самым красивым (единственный в стране, входящий в список всемирного наследия ЮНЕСКО).
В 1860-1870-е гг. за честь называться университетским городом одновременно боролись несколько городов Австро-Венгрии. Древняя Прага требовала чешского высшего учебного заведения; родина Моцарта, Зальцбург, мечтала возродить свой университет, функционировавший до 1810-го; портовый Триест и моравское Брно тоже ходили в претендентах. Но победили Черновцы, на то время «медвежий угол» огромной империи.
В этом была большая заслуга буковинского митрополита Евгения Гакмана. Уроженец живописного сельца Васлововцы, Гакман был одним из первых буковинцев (более того, единственным крестьянином), получившим образование в Венском университете. Прилежного студента богословского факультета заметил на аудиенции для лучших спудеев австрийский император Франц I и предложил ему преподавать румынский язык престолонаследнику, эрцгерцогу Фердинанду. Неудивительно, что Фердинанд поддерживал начинания своего бывшего учителя, ставшего в 1835 году православным епископом Буковины.
Черновицкий проект оказался доступным и дешёвым: в городе уже были построены помещения для теологического факультета, который ещё и финансировался из Буковинского православного религиозного фонда
Монарший «блат»? Не только: тогда в «тендерах» побеждал тот, у кого был самый экономный вариант. Черновицкий проект оказался доступным и дешёвым: в городе уже были построены помещения для теологического факультета, который ещё и финансировался из Буковинского православного религиозного фонда.
Епископ заверил монарха, что теологи гостеприимно приютят у себя студентов других факультетов, пока для них не будут построены собственные корпуса. Место для зданий город выделит безвозмездно, а вдобавок ещё и разобьёт ботанический сад.
Дешевизна – один из факторов. Но были и другие.
Языковой вопрос
Основанное императорским указом от 31 марта 1875 года заведение стало последним университетом, появившимся в Австро-Венгерской империи, и самым восточным в государстве. Первым ректором накануне открытия был избран Константин Томащук. Именно он, будучи депутатом от Буковины, в марте 1872-го поднимал вопрос об основании вуза на заседании австрийского парламента, а в ноябре того же года – в буковинском ландтаге (парламенте края).
В своих речах Томащук напирал на то, что в двух существовавших на тот момент университетах Галичины (Львовском и Краковском) преподают на не слишком распространённом в Буковине польском, а отправлять студентов аж в Вену и далеко, и дорого. Кстати, Львовский университет полностью полонизировался аккурат в 1872 году, хотя определённые дисциплины преподавались там на польском начиная с 1860-х благодаря упорству местных активистов.
Будущий же черновицкий ректор считал, что право учиться в университете должно быть у студентов всех национальностей. Но обучение должно вестись на «общепонятном» – читай, немецком. Империя всё-таки, да и как иначе избежать конфликтов между украинцами и румынами, двумя титульными нациями края.
Томащук задел правильную струну: вопрос с языком обучения был для Австро-Венгрии очень важным. На всей её огромной территории к 1875 году осталось всего четыре высших учебных заведения с преподаванием на немецком – Вена, Грац, Иннсбрук и Прага. В так называемой Цислейтании (северо-восточных провинциях империи) таких не было вовсе.
Поэтому открытие университета в Черновцах было на руку либеральной партии, по-имперски мечтавшей о господстве немецкого языка на всей территории. Брно, один из претендентов в университетские города, не подошёл в том числе и по той причине, что набрать достаточное количество студентов в областях притяжения пражского и венского вузов было бы непросто. То ли дело далёкие Буковинские Карпаты.
Планировалось, что учиться в Черновцах станут 300-400 человек и мало кто из них будет носителем немецкого. Но это только поначалу – как известно, в империях язык навязывают и прививают насильно. И Буковинский край был примером такой политики.
Большинство немецкоговорящих были иудеями. Дело в том, что в те годы еврейских мальчиков пускали в религиозные школы только по предъявлении сертификата из немецкоязычной школы, а девушки без этого сертификата не могли выйти замуж
Такая политика работала: вскоре средний класс иудеев заговорил на немецком, хотя языком бедноты оставался идиш. В 1911 году из 443 студентов-иудеев в Черновицком университете 61% назвал немецкий родным языком. Для 21% таковым был украинский, ещё для 10% – румынский, а 5% с детства говорили на польском.
Плата за «хвосты»
Открытие вуза приурочили к 100-летию присоединения Буковины к Австро-Венгрии. Город получил от державы роскошный подарок — alma mater Franсisco Josefine. Так как факультеты ещё не были построены, пришлось потесниться учительской семинарии.
Торжественное открытие университета состоялось 4 октября 1875 года. Подарку радовались и будущие студенты, и обыватели. На мероприятие ждали императора, но не дождались – пришлось довольствоваться министром образования и вероисповеданий Карлом фон Штремайером и делегациями от других университетов Австро-Венгрии.
На следующий день прошёл торжественный въезд учащихся в alma mater: сотня экипажей, в каждом из которых сидели двое принарядившихся студентов, проехали улицами города. Правда, не все нарядные господа были настоящими студентами: в университет поступили всего 158 человек. А вечером – «дискотека»: в гуляниях Vivat Academia приняли участие почти 600 человек. Наконец, 6 октября все делегации во главе с новоизбранным ректором прогулялись по лесу, а позже пообедали в ресторане, на чём торжественная программа завершилась.
Факультетов было три — теологический, философский и юридический. В классических университетах полагался ещё медицинский, но власти посчитали, что открыть его будет слишком дорого
Единственной опцией стало изучение фармации на философском факультете.
Самым популярным считался юридический – именно на него поступили 60% студентов. А вот среди не слишком многочисленных студентов-иностранцев спросом пользовался теологический. Он был единственным в империи православным, поэтому неудивительно, что учиться сюда приезжали из Румынии, Сербии, Черногории, Боснии, Болгарии и даже Турции.
Учились четыре года. Учёба была платной, причём деньги брали не только за поступление, но и за сдачу и пересдачу экзаменов и даже за получение диплома – в первые годы работы заведения за это платили 60 гульденов. Некоторые семинары и лекции тоже были платными.
В 1890-1891-м стоимость года обучения составляла 30 гульденов (за вычетом экзаменов и диплома). Это довольно дёшево: столько же стоило обучение, скажем, в гимназии Самбора. Учитель получал около 80 гульденов в год, за 8 можно было купить приличные сапоги, за гульден – центнер картошки, а 1 кг пшеничного хлеба стоил 14 крейцеров.
Устные экзамены можно было пересдавать не более двух раз. Третья пересдача исключала возможность получения диплома, который признавали бы за рубежом
В 1893 году цена вопроса выросла до 120 крон (за год до того в Австро-Венгрии провели денежную реформу). Каждая пересдача экзамена стоила ещё 60 крон.
Экзамены в среднем длились два-три часа, получить можно было «хорошо», «удовлетворительно» или «неудовлетворительно». Если все члены комиссии ставили «хорошо», оценка была «с отличием». Сдать настолько успешно получалось не у многих: в 1898 году из 75 студентов-юристов только 29 человек смогли пройти экзамен. В 1909-м из 28 экзаменуемых комиссия «завалила» 10 человек. Не все воспринимали «неуд» спокойно – местная пресса сообщала даже о демонстрациях недовольных оценками.
Дорогу молодым
В первом учебном году заработало 23 кафедры, на каждой из которых по одному – по два преподавателя. Поначалу ощущался дефицит преподавателей естественных дисциплин. Лекции по физике и химии не читались вплоть до 1876 года – было попросту некому.
Австрийские профессора Эдуард Суесс и Макс Менгер, противники всей черновицкой затеи, считали, что небольшие заработки (около 400 гульденов в год) не смогут удержать юных учёных в таком медвежьем углу. Начнётся текучка кадров, которая не даст Черновцам дорасти до значимых научных разработок. Мол, лучше деньги потратить на поддержание уже существующих научных центров.
Но скептиков не послушали, и имперский парламент выделил 76 тыс. гульденов на создание нового университета. Буковинский парламент и школьный совет города выделили ещё по 50 тыс. гульденов. Примерно в одно время с черновицкой alma mater в Австро-Венгрии открылись химические институты в Вене и Граце. Первый государство проспонсировало на 500 тыс. гульденов, на создание второго выделило 300 тыс.
Буковина нашла отличный выход – в Черновцы звали молодых доцентов. Так 30 годами ранее поступил Львов, тоже ставший первой ступенькой в карьерной лестнице многих учёных. Опасения Суесса и Менгера не подтвердились: вакансии в Черновцах были столь привлекательны, а шансы занять похожее место в другом университете столь малы, что большинство молодых доцентов успевали стать маститыми профессорами, прежде чем «изменяли» Буковине с другими австро-венгерскими провинциями.
А изменяли крайне редко. Лишь два учёных из первого преподавательского состава - 30-летний математик Леопольд Гегенбауер и 36-летний профессор минералогии Карл Врба – покинули город, как только в других метрополиях появились подходящие вакансии.
Для многих учёных Университет им. Франца-Иосифа оказался стартом яркой карьеры. Пять выходцев из него стали членами австрийской академии наук, один – академии наук Богемии (сейчас – часть Чехии), двое получили приз Игнатия Либена – самую авторитетную научную премию в Австрии до Первой мировой войны, выдаваемую и в наши дни.
Удивительной для тех времён была мобильность преподавательского состава: один из черновицких профессоров, экономист и социолог Йозеф Шумпетер, под конец жизни был звездой университетов в Бонне и Гарварде
Амбициозный учёный мечтал о более престижных кафедрах страны. Но два года, проведённые на Буковине, в результате оказались ярчайшими в его жизни. Именно в Черновцах Шумпетер написал большую часть своего грандиозного труда Теория экономического развития. А о черновицких приключениях (в том числе любовных) он позже рассказывал гарвардским коллегам как о сказках из Тысячи и одной ночи. Дуэль с библиотекарем была лишь одним из ярких эпизодов.
Преподаватели перешёптывались о неподобающем стиле одежды юного выскочки: он то приходил на лекции в сапогах для верховой езды, то выряжался франтом только для того, чтобы отобедать с женой в одиночестве. Неудивительно, что блестящему учёному не удалось найти общий язык с коллегами: он считал их малоинтересными, общаясь лишь с социологом Евгением Эрлихом.
Начиналась карьера преподавателей с обязательной присяги на верность Габсбургам. Платили тут меньше, чем в других университетах страны, но и жизнь в Черновцах была дешевле венской или будапештской
Город переживал свой расцвет: к 1900 году тут появились электричество и канализация, строились импозантные дома в стиле венской сецессии, а Герренгассе (сейчас – ул. Кобылянской) сверкала витринами изысканных магазинов. В городе были разбиты прекрасные парки, в одном из них, Народном, работал курсалон с купальнями.
Жить тут было приятно. Профессура любила после лекций собираться в самом центре, в кафе Европа, сюда же спешили высокопоставленные чиновники, артисты и адвокаты. В читальной комнате кафе всегда можно было полистать десятки местных и европейских газет.
Буковинский Вавилон
Медвежий угол был беднейшим регионом империи, но вовсе не самым забитым: железнодорожное сообщение на Буковине было развито лучше, чем в Штирии в центре Австрии, а количество школ вполне соответствовало стандартам страны. Правда, неграмотных в целом было вдвое больше, чем «в среднем по палате», – 60%. Но тем нужнее был университет.
К 1890-му в заведении обучалось около 400 студентов. Число их росло из года в год – перед Первой мировой оно перевалило за 1.000. Столько же училось в одном из самых западных университетов империи, в Иннсбруке.
В 1899 году в Черновцах появились первые девушки-студентки – вначале их было всего четыре, но 1909-му стало уже 75, и многие из них выбрали будущей специальностью фармацевтику
В 1899 году в Черновцах появились первые девушки-студентки – вначале их было всего четыре, но 1909-му стало уже 75, и многие из них выбрали будущей специальностью фармацевтику. 75 – это очень много по тем временам. Интересно, что более 70% студенток Австро-Венгрии учились на украинских землях, в Галичине и Буковине.
Лекции, которые читались в новом оазисе науки, демонстрировали политику полиэтничности Черновцов. Хотя обучение велось на немецком языке, богословы всё-таки изучали стихотворения Ивана Котляревского и старославянскую грамматику, а на кафедре восточноевропейских историй преподавали историю Украины.
Кафедру украинского языка и литературы почти три десятилетия возглавлял выдающийся филолог, шевченковед и общественный деятель, профессор Степан Смаль-Стоцкий
впоследствии член-основатель Украинской академии наук в Киеве, президент Могилянско-Мазепинской академии. Работала и кафедра румынского языка.
Так как учились здесь дети разных национальностей, при alma mater действовало немало национальных студенческих братств. Молдова, Жунимея и Букеза представляли румын, Хасмонея, Геброния, Зефира и Геатид – еврееев, Легия и Огниско – поляков, Запорожье, Сечь, Союз и Черномор – украинцев, Арминия – немцев.
Среди предметов, которые преподавались в университете в начале ХХ века, встречались и удивительные. Скажем, известный городской учитель танцев Антон Филес вёл курс Танцы и эстетика рук и ног.
В университете преподавали писатель Осип Маковей, композитор Сидор Воробкевич. Среди студентов были Иван Франко, Денис Лукиянович, Александр Колесса, лексикограф Юлиан Кобылянский (брат писательницы Ольги Кобылянской). С черновицким университетом связаны судьбы Михаила Драгоманова, Леси Украинки, Владимира Винниченко.
Даже во времена тотальной русификации Черновицкий университет оставался украиноязычным. А 3 ноября 1990 года над центральным корпусом резиденции был поднят первый в Черновцах жёлто-голубой флаг.
@ Корреспондент от 20 марта 2015 года
